Книги, уничтоженные вместе с библиотеками
Утрата даже одного произведения — уже трагедия для культуры, однако существует немало примеров, когда в один день исчезали тысячи текстов. Чаще всего это было связано с пожарами в библиотеках. Здания, хранившие бесценные рукописи, поджигались во время военных действий или загорались случайно.
Уничтожение книжных собраний имело катастрофические последствия для культуры страны, где они находились, ведь часто книги в библиотеке существовали в единственном экземпляре. Пропавшая библиотека означала утрату целого культурного пласта.
Тайные знания жрецов и алхимиков
Самый известный в истории подобный случай — история Александрийской библиотеки, одной из крупнейших в древнем мире. Во время расцвета в ней хранились, по разным оценкам, от 40 000 до 400 000 свитков с текстами.
Александрийская библиотека пережила несколько пожаров. В 48–47 годах до н. э. Юлий Цезарь пришел на помощь Клеопатре в династической войне с ее братом Птолемеем XIII Дионисом. Военные действия велись прямо в Александрии. Из-за них и загорелась библиотека, в которой сгорела часть текстов.
А в 273 году н. э. библиотека сгорела полностью. Ее вместе со многими другими зданиями сжег римский император Аврелиан во время взятия Александрии. Всё же некоторая часть собрания сохранилась в храме при библиотеке, но и они продержались чуть больше ста лет. В 391 году их уничтожил Феофил Александрийский, который получил приказ от императора Феодосия I разорить языческие храмы, в том числе тот, в котором оставалась часть собрания Александрийской библиотеки.
Существуют и другие исторические события, которые исследователи винят в пропаже части александрийских свитков. Но установить точно, когда и что было сожжено, практически невозможно, поэтому нет и понимания, какие именно книги были утеряны вместе с библиотекой. Это дает повод для мистификаций.
Точно установлено, что Александрийская библиотека собрала собственное издание поэтессы Сапфо из 9 книг. Сохранились лишь небольшие фрагменты, а полностью дошло до современных читателей лишь одно стихотворение поэтессы:
Сгоревшая прабабушка Британской библиотеки
Еще одно собрание, вместе с которым оказались уничтожены значимые для литературы произведения, — Коттонская библиотека. Она принадлежала антиквару Роберту Брюсу Коттону.
В XVI веке Генрих VIII закрыл многие монастыри в Англии, и бесценные рукописи, которые там хранились, попали к новым владельцам, многие из которых даже не подозревали об их важности! Коттон искал и выкупал подобные рукописи, а после его смерти в 1702 году библиотека была передана государству и стала основой того, что сейчас называется Британской библиотекой
23 октября 1731 года в Эшбернхем-хаусе, где хранилось собрание Коттона, случился пожар.
Хранитель библиотеки Ричард Бентли покинул здание, спасая Александрийский кодекс — рукопись V века, содержащую Ветхий и Новый завет. Многие книги погибли в огне, другие были сильно повреждены водой.
Однако чудом выжили, хотя и сильно пострадали, такие шедевры английской литературы, как «Беовульф» и «Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь», единственные экземпляры которых приобрел в свою библиотеку Роберт Коттон — так что вы можете прочесть их благодаря исключительно счастливой случайности XVIII века!
Книги, сожженные самими писателями
Многие книги не дошли до читателя потому, что сами авторы предпочли уничтожить их. Писатели разных стран и времен избавлялись от своих рукописей из-за недовольства или страхов, связанных с публикацией.
Слишком положительные герои Гоголя
Наиболее известный «поджигатель» произведений в России — Николай Васильевич Гоголь. Второй том «Мертвых душ» стал культовым текстом русской литературы, даже не существуя в действительности.
Книга была так важна для русской культуры, что ее даже пытались подделать.
В 1872 году журнал «Русская старина» опубликовал отрывки из «Мертвых душ», отметив, что их переписанный вариант хранил у себя «полковник Н. М. Я-м».
Но вскоре они получили письмо от полковника, настоящее имя которого было Николай Феликсович Ястржембский. Он заявил, что рукопись была опубликована без его ведома и намекал, что ее автор он, а не Н. В. Гоголь. При этом он требовал продолжить публиковать его работы и после отказа обратился в другие издания. Журнал опубликовал статью «Подделка под Гоголя. Литературный курьез» и признал, что настоящий второй том утерян.
Литературоведы до сих пор не могут сойтись на единой версии того, что же произошло с настоящей рукописью Гоголя. Существует мнение, что произведения вовсе не было. Другие, напротив, считают, что оно до сих пор существует и спрятано идейными противниками Гоголя — реакционерами, которым не понравился прогрессивный дух второго тома.
Эту версию выдвинула Е. Смирнова-Чикина в работе «Легенда о Гоголе». Она обосновывает это тем, что Гоголь получил письмо от литературного критика Виссариона Белинского — антиклерикала и противника «квасного патриотизма».
Однако наиболее распространена версия о том, что писатель намеренно сжег рукопись. Это подтверждают и его предыдущие поступки. До того как уничтожить итоговую версию второго тома в 1952 году, Гоголь уже избавлялся от его черновиков в 1845-м. Он объяснял причины в письме:
Из-за «любви» Гоголя к уничтожению своих текстов читатель лишился и поэмы «Ганс Кюхельгартен», которую писатель опубликовал под псевдонимом В. Алов. Он написал ее, еще когда учился в гимназии. Действие в ней разворачивалось в Германии: главный герой Ганц увлекается Древней Грецией и оставляет возлюбленную Луизу, отправляясь в путь, а она дожидается его. Автор назвал свое произведение «идиллией в картинах», но на него обрушилась критика. Например, в «Северной пчеле» писали так:
После таких отзывов автор выкупил весь тираж книги и сжег его.
Роман Пастернака, утраченный вместе с его браком
Еще одним русским писателем, отправляющим произведения в огонь, был Борис Пастернак. Как и Гоголь, обидевшись на критику, он уничтожил пьесу «На этом свете», написанную по заказу МХАТа и посвященную Второй мировой и отступающей смертельной опасности.
Но совсем иной была причина, по которой автор сжег роман «Три имени». Автор так описывал его замысел в разговоре с М. И. Цветаевой:
Он работал над произведением несколько лет и с 1921 года постоянно показывал отрывки рукописи своей будущей жене Евгении Владимировне Лурье. Но в 1932 супруги расстались. Тогда Пастернак отправил в печь роман, напоминавший ему о прошедшей любви.
Раскритикованные тексты Гарди и Митчелл
В мировой литературе тоже есть писатели, которые сами уничтожили свои произведения. Например, такая судьба ждала первый роман Томаса Гарди «Бедняк и леди». В его публикации автору отказали несколько издательств, поэтому он взялся за другие работы. Со временем некоторые фрагменты потерялись. Незадолго до смерти писатель избавился от оставшихся, решив, что никогда к ним уже не вернется.
Из-за этого решения она осталась в истории литературы автором единственного, хоть и культового романа «Унесенные ветром».
Причины ее решения до конца неизвестны. Возможно, это была реакция на постоянную критику: писательницу обвиняли в плагиате или даже в том, что роман написала не она. Оставив только те рукописи, которые подтверждали бы подлинность авторства «Унесенных ветром», Митчелл лишила читателей остального своего наследия.
Не доставшиеся НКВД произведения Ахматовой
Но не всегда авторы уничтожают книги потому, что недовольны ими или разочарованы критикой. У Анны Ахматовой были серьезные обстоятельства, заставлявшие ее сжигать стихи.
Книги, которые были утеряны
Большая часть книг в истории литературы не дошли до современного читателя не из-за чьего-то умысла или чрезвычайных событий: чаще всего их экземпляры потерялись или пострадали от времени — а новые издания так и не появились. Поэтому литература далеких исторических эпох известна лишь в малой мере, а то, что до XXI века сохранились хотя бы некоторые произведения того периода, можно считать просто везением!
Превратившиеся в прах папирусы
Литературные памятники Античности разнообразны и показывают высочайший уровень культуры того времени, на который человечество равнялось многие столетия. Однако наследие Древней Греции и Рима несоизмеримо с утратами этого периода, ведь в IV и V веках поменялся материал, на котором записывались произведения.
До этого использовались папирусные свитки, а затем им на смену пришли пергаментные кодексы, больше похожие на современные книги. Они оказались намного более долговечными.
Например, они входили в канон чтения для обучения латыни или греческому. Так что все произведения, которые к IV веку оказались невостребованными, были обречены.
Первый в истории герой-идиот
Самой большой утратой античной литературы стала поэма, которую в Греции считали первой работой Гомера — комедия «Маргит». Это значит, что Гомер стоит во главе традиции юмористической литературы!
В «Поэтике» Аристотель упоминает поэму и отмечает:
Имя главного героя происходит от греческого слова margos — «безумец». Проще говоря, персонаж — дурак. Платон так описывает его: «Маргит знал многое, но знал всё это скверно».
До этого ни в одном произведении не появлялся такой знакомый нам по жизненному опыту персонаж.
Существуют и другие значимые литературные потери Античности. Например, до современности не дошло большинство пьес великих писателей: у Еврипида сохранилось 18 из 90, у Софокла — 7 из 123, у Эсхила — 6 из 90. Кроме того, есть десятки авторов, о работах которых известно, но из них не сохранилось ни строчки.
Первое путешествие в средневековую Арктику
Книги Средневековья тоже не дошли до современности в полной мере. Таким же важным остался закон популярности произведения: тексты, которые были востребованы, переписывались — чтобы создать новый экземпляр, надо было скопировать другой. Именно те книги, что чаще переписывали, имели шанс уцелеть и дойти до потомков.
Изначально должно было быть небольшое количество экземпляров: одну книгу подарили королю Англии Эдуарду III, а еще пять разошлись по Европе. Вскоре все они были утеряны.
Однако те, кто читал произведение, попытались воссоздать его. В 1364 году монах, который знал эту книгу, передал содержание Inventio Fortunata фламандскому писателю Якобу Кнойену, который, в свою очередь, опубликовал краткое изложение в книге Itinerarium. Но вскоре и она пропала. К счастью, перед этим ее прочитал картограф Жерар Меркатор и переписал оттуда один абзац! Его он включил в источники, когда издал собственную карту мира — это всё, что сохранилось из содержания Inventio Fortunata.
Даже появление печатного станка не сразу изменило ситуацию, и многие печатные книги бесследно исчезали. Произведения, изданные малым тиражом (а для того времени большим считался тираж всего в несколько сотен) в XVI веке и позже, также могли не сохраниться. Например, были утеряны некоторые пьесы Шекспира.
Александр Пушкин. X глава «Евгения Онегина» (1830)
Фото: feb-web.ru
«19 октября. Сожжена X песнь», — фиксирует Пушкин в Болдине для себя и для вечности в черновике «Метели» проведение в важный для себя день знакового «перфоманса». Он готовит «Онегина» к печати, а себя — к новой семейной жизни, в которой не должно оставаться места такой роскоши, как зависшие по причине внешней цензуры и прямо-таки сомнительные рукописи. И поэтому безжалостно уничтожает главу, в которой описывается зарождение и развитие декабристского движения. Но всё-таки не полностью. Он выписал вразнобой первые четыре строки всех строф, надеясь на свою профессиональную память и свою любимую поговорку «Всё перемелется — мука будет». Возможно, лет через двадцать Александр Сергеевич действительно смог бы представить своего «Онегина» в том виде, в котором он его сам задумал. Но выстрел на Черной речке обратил дошедший до нас листок с шифром в «ключ от шкатулки, выброшенной в море», говоря словами из другого его произведения.
Венедикт Ерофеев. Роман «Шостакович» (1972)
Фото: rgnp.ru
Рукопись-энигма, рукопись-мистификация, которую Ерофеев (якобы?) потерял по «пьяному делу». Впоследствии сам Ерофеев признавался, что сам Дмитрий Дмитриевич Шостакович в его романе появлялся в качестве «ширмы»: когда герои начинали «вести себя не так, как должно» (непонятно, в каком смысле — алкоголическом, эротическом или политическом) — тут-то рассказчик и начинал излагать сведения о великом советском композиторе. А когда герои приходили в себя, между ними снова начинался диалог. Можно представить, как реализовал эту затейливую романную конструкцию сам Ерофеев. Если она вообще была реализована. В 90-е годы его друг, поэт-авангардист Слава Лён заявил, что обнаружил утерянную рукопись и опубликовал три небольших фрагмента. В одном из них нашлись пересечения с аутентичным текстом Ерофеева «Благая весть», тогда неизвестным. Но всё-таки большинство специалистов предпочитают считать, что опубликованные фрагменты — фальшивка, или, мягче выражаясь, плод пылкой фантазии эксцентричного Славы Лёна — основанной, вероятно, на долгих беседах с почившим другом. В конце прошлого 2021 года он умер, и вместе с ним окончательно умер и гипотетический роман Ерофеева.
Сочинение: «Рукописи не горят…»
«Рукописи не горят…»
«Рукописи не горят» — с этой верой в упрямую, неуничтожимую силу искусства умирал писатель Михаил Булгаков, все главные произведения которого лежали в ту пору в ящиках его письменного стола неопубликованными и лишь четверть века спустя одно за другим пришли к читателю.
«Рукописи не горят», — эти слова как бы служили автору заклятием от разрушительной работы времени, от глухого забвения предсмертного и самого дорогого ему труда — романа «Мастер и Маргарита». И заклятие подействовало, предсказание сбылось. Время стало союзником М. Булгакова, и роман его не только смог явиться в свет, но и среди других, более актуальных по теме книг последнего времени оказался произведением насущным, неувядающим, от которого не пахнет архивной пылью.
Взять хотя бы то, что если к роману М. Булгакова «Мастер и Маргарита» подходить традиционно, оперируя такими привычными инструментами анализа, как тема, идея, жанр, то заблудишься в нем в два счета, словно в дремучем лесу. Ни в какие схемы он не укладывается. Прочитанная множеством читателей книга, вызвавшая немало споров, толков, вопросов и догадок, стала жить своей жизнью в литературе. Возникло даже что-то вроде «моды на Булгакова»
И все-таки, почему «рукописи не горят», почему эта книга привлекает внимание? По-моему, благодаря все той же необычности построения романа, оригинальности сюжета. Есть основания назвать роман бытовым: в нем широко развернута картина московского быта тридцатых годов
Но не меньше оснований считать его фантастическим, философским, любовно-лирическим и, само собой разумеется, — сатирическим
Пусть в романе не все выписано ровно и до конца, внимание любого читателя остановит, я думаю, его форма — яркая, увлекательная, непривычная. Ведь не зря же, прочтя последнюю страницу, испытываешь искушение начать перечитывать книгу заново, вслушиваясь в мелодию булгаковской фразы: «В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, — никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея»
Едва ли найдется читатель, который возьмет на себя смелость утверждать, что нашел ключи ко всем таящимся в романе загадкам.
Но многое в нем приоткроется, если хотя бы бегло проследить десятилетнюю историю его создания, не забывая при этом, что почти все произведения Булгакова родились из его собственных переживаний, конфликтов, потрясений. Не случайно в романе появляется легенда об Иешуа, так как в жизни писателя был свой Понтий Пилат — Главрепертком. И писатель понимал, что рано или поздно будет распят. Но, видно, теплилась в нем надежда на здравый смысл «прокуратора», на возможность взаимопонимания. И, может быть, представлялся ему такой спор, какой в романе, уже после казни философа, Пилат видит во сне: «Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем».
Так или иначе, но вполне можно утверждать, что именно собственная судьба заставила писателя вспомнить новозаветную библейскую историю и ввести ее в роман. В первых его набросках еще нет ни Мастера, ни Маргариты, а дьявол появляется в Москве в одиночку, без свиты. Но начинается действие так же, как в окончательном издании: беседои Сатаны с двумя литераторами явно рапповского толка. Он рассказывает им эту библейскую историю с таким старанием, словно добивается, чтобы собеседники его в зеркале тех стародавних событий, в решениях синедриона и прокуратора Иудеи увидели и свой, рапповский, изуверский фанатизм.
Но Булгаков не сравнивал себя с Иисусом, хотя и исповедовал те же принципы, то же добро и справедливость. Мастер (как его по праву можно назвать) не стремился это проповедовать, он скорее расчищал дорогу для добра с помощью ядовитого жала сатиры. И в этом он больше сродни Воланду, которого и делает главным персонажем романа. Но для чего же тогда появляется в романе Мастер? А для того, чтобы создать пятое, гораздо более стройное Евангелие, чем новозаветное.
Но главное — в его изложении эта история становится до того по-земному живой, что в ее реальности невозможно усомниться. И в глубине сознания рождается совершенно безумная мысль: нет, это не Сатана, не Воланд, а сам Булгаков, прежде чем в роли Мастера сесть за письменный стол, «лично присутствовал при всем этом». Сделав Мастера своим двойником, подарив ему некоторые перипетии своей судьбы и свою любовь, Булгаков сохранил для себя деяния, на которые у Мастера уже не было сил, да и не могло быть по его характеру. И Мастер получает вечный покой вместе с Маргаритой и восставшей из пепла рукописью сожженного им романа. И я с уверенностью повторяю слова всезнающего Воланда: «Рукописи не горят».
«Правда ли, что умер товарищ Булгаков?»
Недавно были изданы черновики «Мастера и Маргариты» — увесистый двухтомник. Это захватывающее чтение — видно, как с 1928-го по 1940-й менялся авторский замысел, как становилась иной изображенная в романе Москва, какие превращения происходили с Воландом. В написанном в 1930 году письме правительству Булгаков назвал сожженные черновики «романом о дьяволе» — тогда для него главным был он, а не Мастер. С этого письма и с последовавшего за ним сталинского звонка, с телефонного разговора, изменившего к лучшему судьбу загнанного, затравленного советской критикой, потерявшего возможность печататься и видеть свои пьесы на сцене Булгакова, начался долгий заочный диалог писателя и диктатора.
Сталин несколько раз смотрел поставленные Художественным театром «Дни Турбиных». Ему понравилась вышедшая в Театре Вахтангова «Зойкина квартира». И его не разъярила дерзкая откровенность письма, где писатель говорил о «глубоком скептицизме в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране», о своих «великих усилиях встать бесстрастно над красными и белыми». Видимо, Сталину действительно нравилось то, что писал Булгаков — на встрече с писателями, дружно требовавшими крови писателя, Сталин его защищал.
И следил за его судьбой. На этот счет нужно отнести и то, что умирающего проведал всесильный глава Союза писателей Фадеев, и выделенную ему союзом крупную материальную помощь, и путевку в правительственный санаторий «Барвиха». И наконец, посмертный звонок из Кремля:
— …Правда ли, что умер товарищ Булгаков?
«Записки покойника (Театральный роман)», 1936 год
«Записки покойника (Театральный роман)» записан в трех тетрадях рукой Булгакова и частично почерком Елены Сергеевны. В рукописи фантастически мало поправок — сложно поверить, что это первая записанная редакция романа и других черновиков не существовало. Тем не менее, по свидетельству жены писателя, это действительно так. К тому времени, как Булгаков начал записывать текст или диктовать жене, замысел практически целиком сложился в его голове.
Работу над романом Булгаков начал 26 ноября 1936 года. В этот год появилась статья «Внешний блеск и фальшивое содержание», были запрещены все пьесы писателя, Булгаков окончательно порвал с МХАТом, с которым были связаны предыдущие десять лет его жизни, и ушел работать либреттистом в Большой театр. Опыт сотрудничества с Московским художественным театром — главным на тот момент театром страны — воплотился в отчетливо автобиографическом романе «Записки покойника». В мучениях Максудова с постановкой его пьесы «Черный снег» на сцене Независимого театра легко угадывается сам Булгаков и его пьеса «Дни Турбиных» во МХАТе.
«Записки покойника» продолжают и развивают замысел повести «Тайному другу» — рассказа о том, как герой стал драматургом. При этом «Записки покойника» приобретают другой масштаб: из личной истории злоключений героя они превращаются, по словам Мариэтты Чудаковой, в «извечный сюжет комедиантской судьбы».
Булгаков не рассчитывал на публикацию романа, но охотно читал его друзьям и особенно близким мхатчикам.
* * *
Рукописи писателей (от черновиков к беловикам) помогают восстановить историю создания произведения, формирование замысла, особенности работы писателя с материалами и ход его мысли. Иногда черновики помогают прояснить неясные или загадочные места финального текста (например, черновики насыщенной и плотной прозы Осипа Мандельштама — повести «Египетская марка»).
В случае с наследием Михаила Булгакова, особенно с произведениями 1920-х годов, многие из которых известны только по печатным публикациям, захватывающе увлекательной задачей становится разыскание неизвестных рукописей писателя и пополнение его архива новыми материалами.
микрорубрики
Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года
Романс дня
Вертинский, юнкера и СталинМарш дня
«Марсельеза»Заклинание дня
От импотенции
Архив
«Рукописи не горят»
«Рукописи не горят» — с этой верой в упрямую, неуничтожимую силу искусства умирал писатель Михаил Булгаков, все главные произведения которого лежали в ту пору в ящиках его письменного стола неопубликованными и лишь четверть века спустя одно за другим пришли к читателю. «Рукописи не горят», — эти слова как бы служили автору заклятием от разрушительной работы времени, от глухого забвения предсмертного и самого дорогого ему труда — романа «Мастер и Маргарита». И заклятие подействовало, предсказание сбылось. Время стало союзником М. Булгакова, и роман его не только смог явиться в свет, но и среди других, более актуальных по теме книг последнего времени оказался произведением насущным, неувядающим, от которого не пахнет архивной пылью. Взять хотя бы то, что если к роману М. Булгакова «Мастер и Маргарита» подходить традиционно, оперируя такими привычными инструментами анализа, как тема, идея, жанр, то заблудишься в нем в два счета, словно в дремучем лесу. Ни в какие схемы он не укладывается.
Прочитанная множеством читателей книга, вызвавшая немало споров, толков, вопросов и догадок, стала жить своей жизнью в литературе. Возникло даже что-то вроде «моды на Булгакова».
И все-таки, почему «рукописи не горят», почему эта книга привлекает внимание? По-моему, благодаря все той же необычности построения романа, оригинальности сюжета. Есть основания назвать роман бытовым: в нем широко развернута картина московского быта тридцатых годов
Но не меньше оснований считать его фантастическим, философским, любовно-лирическим и, само собой разумеется, — сатирическим. Пусть в романе не все выписано ровно и до конца, внимание любого читателя остановит, я думаю, его форма — яркая, увлекательная, непривычная. Ведь не зря же, прочтя последнюю страницу, испытываешь искушение начать перечитывать книгу заново, вслушиваясь в мелодию булгаковской фразы: «В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, — никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея».
Едва ли найдется читатель, который возьмет на себя смелость утверждать, что нашел ключи ко всем таящимся в романе загадкам. Но многое в нем приоткроется, если хотя бы бегло проследить десятилетнюю историю его создания, не забывая при этом, что почти все произведения Булгакова родились из его собственных переживаний, конфликтов, потрясений.
Исаак Бабель. Роман о ЧК (1939)
15 мая 1939 года Бабель был арестован на переделкинской даче. При аресте у него изъяли 15 папок, 11 записных книжек, 7 блокнотов с записями, которые пропали навсегда. Среди пропавшего — «роман о ЧК», над которым писатель работал. И который, возможно, и послужил реальной причиной ареста — чины политической полиции имели основания бояться гениального бабелевского пера. Впрочем, хватило бы и циркулирующих в писательской среде разговоров о «Великой Кринице» — романе о коллективизации, который Бабель писал на основании собственных наблюдений: «Страшнее, чем в гражданскую войну». Теоретически архивы на Лубянке еще могут открыться. Но когда это произойдет практически и что именно там откроется — неизвестно и непонятно.
Итоговое сочинение: Как Вы понимаете фразу «рукописи не горят»?
(411 слов) «Рукописи не горят» — именно эту фразу произнес знаменитый персонаж из книги Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», Воланд, когда объяснял своим гостям чудесное возвращение романа о Понтии Пилате, сожженного автором. Однако смысл данного высказывания выходит за рамки буквальности: оно означает, что произведения искусства нетленны. Об этом писали и другие литераторы, аргументирующие свою позицию иными словами.
Например, А.С. Пушкин в стихотворении «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» дает оценку своему творчеству, которое останется жить даже после его кончины, ведь «к нему не зарастет народная тропа». По мнению автора, люди никогда не забудут того поэта, который славил свободу в смутные времена тирании и призывал «милость к падшим», то есть защищал моральные ценности. Гуманизм и независимость творчества — это те идеалы, которые всегда будут дороги человечеству, поэтому оно не откажется от искусства, борющегося за них. При этом лирический герой призывает свою музу не требовать венца, ведь народ сам должен выбрать для себя те произведения искусства, которые ему близки. Вечную жизнь для него должны «присудить» потомки, а самому творцу их решение должно быть безразлично, так как он созидает не ради признания. Его цель — пробуждать добрые чувства и быть послушным «Веленью божию». Так, автор раскрыл тему бессмертия искусства и доказал, что его рукописи тоже не горят. Он был прав, ведь мы до сих пор читаем и учим наизусть его произведения.
Судьба рукописей интересует и зарубежных авторов. Например, Рэй Брэдбери в произведении «451 градус по Фаренгейту» описал мир, где книги классиков все-таки сгорели. Правительство распорядилось сжигать все найденные экземпляры, чтобы сделать людей менее образованными и более зависимыми от масс-медиа. Через огромные экраны, стоящие в каждом доме, было гораздо проще контролировать массы и вбивать им в головы одни и те же установки. Но далеко не все граждане покорно расстались с мировым культурным наследием. Как бы ни старалось государство отнять у них свободу мысли, они убегали в леса и учили книги наизусть. Каждый человек в этой общине носил в памяти одно произведение и передавал его другому, чтобы оставить себе замену. Главный герой, Гай Монтэг, тоже присоединился к этому движению и обрел в нем смысл жизни. Теперь у него появилась важная миссия — сберечь культурное наследие для потомков, чтобы они, набравшись сил, смогли изменить мир к лучшему. Антиутопия позволяет сделать вывод, что формально рукописи все-таки горят, но их содержание остается бессмертным благодаря людям, умеющим его ценить.
Таким образом, фраза «рукописи не горят» отражает нетленность настоящего искусства. Его всегда будут помнить и любить люди, ведь его художественная ценность будет признаваться во все времена. Шедевры прошлого останутся с нами, даже если носитель их содержания деформируется или изменится.
